Весь кипевший в нем гнев Соммерсет излил в интонации, с которой спросил:

– Вы допрашивали миссис Моррел?

– Я пыталась подтвердить ваше убогое алиби.

– Вы дали ей понять, что я вовлечен в рассле­дование! Между тем моя личная жизнь…

– Пока эти дела не закрыты, личной жизни у вас нет. – Ева заметила его изумленный взгляд, но решила, что ей не до тонкостей. – Если хотите себе помочь, делайте все так, как я скажу. Никуда не ходите один и всегда будьте готовы отчитаться в том, что вы делали – днем ли, ночью ли. Пото­му что, если мне не удастся это предотвратить, очень скоро погибнет кто-то еще. Убийца явно хочет, чтобы все указывало на вас; потрудитесь сделать так, чтобы его расчет не оправдался.

Соммерсет нахмурился.

– Защищать невиновных – ваша обязанность.

Ева уже начала подниматься по лестнице, но обернулась и встретилась с ним взглядом.

– Свои обязанности я знаю и справляюсь с ними неплохо.

Он презрительно фыркнул, и она спустилась на две ступени – спокойно, неторопливо, хотя внутри у нее все кипело от негодования.

– Настолько неплохо, что догадалась, почему вы меня сразу возненавидели. Первая часть задач­ки была элементарной, с ней бы справился и но­вобранец. Вы поняли, что Рорк испытывает ко мне некоторые чувства, а я – полицейский, и этого достаточно, чтобы презирать меня.

– У меня было мало оснований восхищаться представителями вашей профессии, – криво ус­мехнулся Соммерсет.

– Вторая часть оказалась потруднее, – Ева спустилась еще на одну ступень и теперь стояла вровень с ним. – Я думала, что решила и ее, но не знала, что в ней два подпункта. Первый: я не из тех сиятельных светских львиц, с которыми обычно общался Рорк. Ни внешность моя, ни ма­неры, ни стиль вас не удовлетворяют.

Соммерсет пожал плечами:

– Ну, раз вы сами догадались… Действитель­но, не удовлетворяют. Он мог получить любую женщину, мог выбирать из сливок общества.

– Но вы не хотели для него любой, Соммер­сет. Это второй подпункт, и о нем я догадалась только сегодня утром. Вы меня не принимаете, потому что я не Марлена, – сказала она тихо, и он побледнел. – Вы надеялись, что он выберет ту, которая будет напоминать вам ее, а вместо этого получили второй сорт. Вам не везет.

Ева развернулась и пошла прочь. Она не виде­ла, как у него подкосились ноги, как он дрожа­щей рукой оперся о перила. Ее слова, жестокие, но правдивые, брошенные прямо в лицо, были для него как нож в сердце. Убедившись, что ос­тался один, Соммерсет сел на ступени и закрыл лицо ладонями. Горе, которое за эти годы, казалось, отступило, снова навалилось на него.

Когда двадцать минут спустя домой вернулся Рорк, Соммерсет был снова собран и сдержан. Руки больше не дрожали, сердце не выпрыгивало из груди. Свои обязанности он, как всегда, готов был исполнять четко и точно.

– Лейтенант наверху, в своем кабинете. – Со­ммерсет взял пальто Рорка и перекинул его через руку. – Она бы хотела с вами поговорить.

Рорк посмотрел на лестницу. Он знал навер­няка, что Ева выразилась не столь учтиво,

– Она давно дома?

– Менее получаса.

– Она одна?

– Да. Совершенно одна.

Рорк рассеянно расстегнул две пуговицы у во­рота. Дневные встречи были долгими и утоми­тельными. Ныл затылок, в висках стучало.

– Все звонки мне – на автоответчик. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Ужин?

Рорк молча покачал головой и стал подни­маться по лестнице. Весь день ему удавалось сдер­живать злость и раздражение, но сейчас они рва­лись наружу. Он прекрасно понимал, что гово­рить с Евой нужно по возможности спокойно. Однако стоило ему вспомнить, как легко и реши­тельно она вечером закрыла дверь перед его но­сом, становилось ясно, что долго ему сохранять спокойствие не удастся.

Дверь в кабинет Евы была приоткрыта. «Ну что ж, – подумал он, невесело усмехнувшись, – в конце концов, она сама меня вызвала».

Ева сидела за столом, мрачно глядя на экран компьютера, и то, что она читала, ей явно не нра­вилось. У локтя стояла кружка с кофе, наверняка уже остывшим. Волосы торчали в разные сторо­ны – видно, она все время их ерошила. Заплеч­ную кобуру она так и не сняла.

Галахад уютно устроился на кипе лежащих на столе бумаг. Он в знак приветствия приподнял хвост, и его двуцветные глаза недвусмысленно за­блестели, словно он хотел сказать: «Ну, давайте, начинайте! Я заждался вечернего концерта!»

– Вы хотели меня видеть, лейтенант?

Ева подняла голову и обернулась. Вид Рорка был совершенно невозмутимый, но по наклону головы, по напряженному корпусу она поняла – перед ней дублинский сорвиголова, готовый к бою.

«Отлично, – подумала она. – Я тоже готова».

– Да, я хотела тебя видеть. Дверь закроешь?

– Непременно.

Рорк прикрыл дверь, подошел к столу, но боль­ше ничего не сказал. Он всегда предпочитал, что­бы первый удар наносил противник. Давать сда­чу – куда как приятнее.

– Мне нужны имена, – сказала Ева сухо, поч­ти резко, давая понять, что сейчас он говорит с полицейским. – Имена людей, которых ты убил, и имена всех, кто помогал тебе найти этих людей.

– Ты их получишь.

– Еще мне нужны твои показания о том, где и с кем ты находился, когда были убиты Бреннен и Конрой.

Глаза его на мгновение полыхнули пламенем и тут же снова стали ледяными.

– Я что, подозреваемый, лейтенант?

– Нет, но гораздо проще все это прояснить с самого начала.

– Да, лучше, чтобы все было проще.

– Не смей со мной так разговаривать! – Она начинала злиться только от его холодного и рассудительного тона. – Неужели ты не понимаешь, как важно, чтобы я действовала по букве закона – хотя бы там, где могу? На Соммерсета я хочу надеть электронный браслет, фиксирующий все его передвижения. Это может его защитить, но на мою просьбу он наверняка ответит отказом. Поэ­тому мне надо, чтобы ты его уговорил.

– Я никогда не предложу ему ничего подобно­го. Это слишком унизительно.

– Послушай! – Ева медленно встала из-за стола. – Может, это и унизительно, но тогда он, по крайней мере, не попадет за решетку.

– Для некоторых людей важнее всего досто­инство.

– Да к черту достоинство! Есть проблемы по­важнее. Мне нужны факты, доказательства. Если ты будешь продолжать мне лгать…

– Я тебе никогда не лгал.

– Ты утаивал важную информацию. А это то же самое.

– Отнюдь. – Рорк вдруг понял, что безумно устал от ее вечных правил и установок. – Я утаи­вал информацию, не желая без острой необходи­мости ставить тебя в трудное положение.